ЧАСТНАЯ ТЕМА:     ИСТОЛКОВАНИЕ  ПРИТЧ

Евангелия были написаны спустя много лет после завершения земной жизни Иисуса Христа. Для авторов Евангелий (писавших с помощью Святого Духа) была привычной устная традиция, свойственная их культуре. Раввины представляли свое учение в устной форме. Иисус учил народ и учеников, используя этот же подход. Насколько нам известно, Он никогда не записывал никакие Свои проповеди или поучения. Для лучшего запоминания эти поучения повторялись, обобщались и сопровождались необходимыми иллюстрациями. Авторы Евангелий придерживались этих же приемов для сохранения в памяти всего важного. Притчи – один из таких приемов. Дать определение притче достаточно трудно:

«Лучшее определение притчи – это рассказ с двумя смысловыми уровнями; уровень самого рассказа предоставляет нам зеркало, через которое воспринимается и понимается реальность» («Иисус и Евангелия. Словарь» [Dictionary of Jesus and the Gospels], стр. 594).

«Притча – это изречение или рассказ, который стремится выразить ту мысль, которую говорящий желает особо подчеркнуть, иллюстрируя её с помощью знакомой ситуации из обычной жизни» («Иллюстрированная библейская энциклопедия Зондервана» [The Zondervan Pictorial Encyclopedia of the Bible], стр. 590).

Очень трудно определить точно, что именно понималось под термином «притча» в дни Иисуса:

1.  Некоторые утверждают, что он отражал смысл древнееврейского термина mashal, которым обозначали любого рода загадки (Мар.3:23), умные/мудрые высказывания (книга Притчей, Лк.4:23), короткие высказывания (Мар.7:15), или загадочные/таинственные высказывания («загадки»).

2.   Другие придерживаются более ограниченного определения – как краткого рассказа.

В зависимости от того, какое выбрать определение термина, более одной трети записанных поучений Иисуса Христа выражены в форме притч. Это самый распространенный в Новом Завете литературный жанр. Притчи, несомненно, являются аутентичными изречениями Иисуса Христа. Если же принять второе определение, то тогда нужно учитывать, что в Евангелиях существует несколько различных типов коротких рассказов/историй:

1.   простые истории (Лк.13:6-9)

2.   сложные истории (Лк.15:11-32)

3.   контрастные истории (Лк.16:1-8; 18:1-8)

4.   типологические/аллегорические истории (Мф.13:24-30,47-50; Лк.8:4-8,11-15; 10:25-37; 14:16-24; 20:9-19; Ин.10; 15:1-8)

Имея дело с таким разнообразием иносказательного материала, изложенного в притчах, следует толковать все эти изречения на нескольких уровнях. Первый уровень будет представлять собой общие герменевтические принципы, применимые ко всем библейским жанрам. Вот несколько полезных рекомендаций:

1.  определите цель/замысел всей книги или, по крайней мере, большого литературного фрагмента

2.  определите изначальную аудиторию,  которой  предназначалась  притча;  важно иметь в виду, что часто одна и та же притча могла быть адресована разным группам людей, например:

а)   притча о потерянной овце в главе Лк.15 обращена к грешникам

б)   притча о потерянной овце в главе Мф.18 обращена к ученикам Христа

3.  не забудьте отметить непосредственный контекст притчи. Часто Сам Иисус или автор Евангелия высказывают главную мысль/сущность притчи (обычно в конце притчи или сразу после неё).

4. выразите основной замысел(ы) притчи одним простым повествовательным предложением. В притчах часто присутствует два или три главных действующих лица. И обычно есть подразумеваемая истина, цель или намерение (план) в отношении каждого из них.

5. просмотрите параллельные тексты в других Евангелиях, затем – в других новозаветных книгах, и после этого – в ветхозаветных книгах.

Второй уровень толковательных принципов – это те принципы, которые относятся уже конкретно к библейскому материалу, изложенному притчами:

1.   Прочитайте (прослушайте, если можно) притчу снова и снова.  Притчи изначально предназначались для устного восприятия, а не для письменного анализа.

2.  В большинстве притч содержится только одна главная истина, которая связана с историческим и литературным контекстом и Иисуса, и/или евангелиста.

3.   Проявляйте осторожность при истолковании отдельных деталей. Часто они даны лишь как часть общей обстановки всего рассказа.

4.  Помните, что в притчах описаны не реальные события. Они представляют собой жизненные аналогии, но часто – преувеличенные, с целью донести до слушателя/читателя основную суть (истину).

5.  Определите сущность и главные моменты рассказа, которые должны были быть понятны иудейской аудитории первого века. Затем поищите неожиданный поворот, нечто удивительное в развитии событий. Обычно это находится ближе к концу рассказа (А. Беркли Микельсен, «Толкование Библии»  [A. Berkeley Mickelsen,  Interpreting the Bible], стр. 221-224).

6.  Целью любой притчи было вызвать в человеке  реакцию,  искренний отклик.  Эта реакция обычно связывалась с понятием «Царства Божьего». Иисус Христос был учредителем нового Мессианского Царства (Мф.21:31; Лк.17:21). Все те, кто слышал Его, должны были теперь отреагировать на услышанное, отозваться Ему подобающим образом!

Но Царство было также и делом будущего (Мф.25). Будущее человека зависело от того, как он откликнулся в свое время на призыв Христа. Притчи о Царстве описывали новое царство, которое пришло в Самом Иисусе. Они описывали этические и радикальные требования этого Царства по отношению к ученичеству. Ничего уже не могло оставаться таким, каким оно было прежде. Всё теперь радикально обновилось и сосредоточилось на Иисусе!

7. Часто притчи не выражают ясно суть или главную истину. В таком случае истолкователь обязан найти контекстные ключи, которые бы открыли нам изначально очевидные для той культуры главные истины, которые сейчас для нас непонятны.

Третий уровень – часто противоречивый – вызван как раз сокрытостью истины конкретной притчи. Иисус Христос часто говорил о таком скрытом смысле притч (ср. Мф.13:9-15; Мар.4:9-13; Лк.8:8-10; Ин.10:6; 16:25). Это связывалось с пророчеством, записанным в тексте Ис.6:9-10. Именно сердце слушателя определяет уровень понимания (ср. Мф.11:15; 13:9,15,16,43; Мар.4:9,23,33-34; 7:16; 8:18; Лк.8:8; 9:44; 14:35).

Однако здесь обязательно нужно отметить, что часто слушающая Иисуса толпа народа (Мф.15:10; Мар.7:14) и фарисеи (Мф.21:45; Мар.12:12; Лк.20:19) совершенно точно понимали, о чем Он говорил, но не реагировали на услышанное подобающим образом, т.е. не откликались верой и покаянием. В некотором смысле, это отражено в истине, присутствующей в притче о сеятеле (о разных почвах; Мф.13; Мар.4; Лк.8). Притчи были тем средством, при помощи которого истина либо утаивалась, либо делалась открытой (Мф.13:16-17; 16:12; 17:13; Лк.8:10; 10:23-24).

Грант Осборн в своей книге «Герменевтическая спираль» [Grant Osborne, Hermeneutical Spiral], стр. 239, обращает особое внимание на то, что

«Притчи – это своего рода ‘сталкивающий механизм’, и действует он по-разному в зависимости от типа аудитории…Каждая группа (вожди, толпы народа, ученики) переживает это ‘столкновение’ с притчами тоже по-разному». Часто даже ученики Христа не понимали смысла Его притч или Его поучений (ср. Мф.15:16; Мар.6:52; 8:17-18,21; 9:32; Лк.9:45; 18:34; Ин.12:16).

Четвертый уровень также является дискуссионным. Речь идет о центральной истине притч. Большинство современных толкователей воспротивились (вполне обоснованно)  аллегорическому толкованию притч. Аллегория превращала детали притчи в сложную систему, выражающую истину. Этот метод толкования не сосредотачивался на исторической обстановке, литературных особенностях или авторском замысле, и, в итоге, представлял мысли переводчика, а не текста.

Вместе с тем, следует признать, что притчи, которые истолковывал Иисус, очень близки к аллегорическим или, по крайней мере, к типологическим. Иисус использовал детали, чтобы передать истину (сеятель, Мф.13; Мар.4; Лк.8, и нечестивые виноградари, Мф.21; Мар.12; Лк.20).

Некоторые другие притчи также имеют несколько основных истин. Хорошим примером является притча о блудном сыне (Лк.15:11-32). Неотъемлемой частью полного смысла этой притчи является не только любовь отца и своенравие младшего сына, но отношение ко всему происшедшему старшего сына.

Позвольте привести здесь полезную цитату из книги Питера Коттерелла и Макса Тёрнера «Лингвистика и толкование Библии» [Peter Cotterell and Max Turner, Linguistics and Biblical Interpretation]:

«Адольф Юлихер [Adulf Julicher] больше, чем кто-либо другой, побуждал ученых-исследователей Нового Завета к решительной попытке понять роль притчи в учении Иисуса. Радикальное аллегорическое толкование притч было отвергнуто, и начались поиски того ключа, который бы позволил нам проникнуть в их истинный смысл. Но, как ясно сказал Иеремиас, ‘его настойчивые попытки освободить притчи от фантастических и произвольных толкований в отношении каждой детали привели его самого к фатальной ошибке’. Ошибка заключалась в том, что он настаивал не только на том, что притчу следует понимать как передающую только одну мысль/идею, но и что эта мысль/идея должна нести как можно более общий смысл» (стр. 308).

И еще одна полезная цитата из книги Гранта Осборна «Герменевтическая спираль» [Grant Osborne, Hermeneutical Spiral]:

«Тем не менее, я отметил много признаков того, что притчи действительно являются аллегориями, хотя они и контролируются намерением автора. Блумберг (Blomberg, 1990) же на самом деле утверждает, что в притче присутствует столько смысловых моментов, сколько в ней есть действующих лиц, и что притчи действительно являются аллегориями. Хотя это в некоторой степени и преувеличение, но оно ближе к истине, чем подход ‘единственной мысли/идеи’» (стр. 240).

Должны ли притчи использоваться для обучения доктринальным истинам  или  же только для разъяснения этих истин? Большинство истолкователей оказалось под влиянием злоупотребления аллегорическим методом толкования притч, который позволял использовать их для обоснования и учреждения доктрин, которые не имели никакого отношения к изначальному намерению ни Самого Иисуса, ни автора Евангелия. Значение притчи всегда должно быть связано с намерением автора. Иисус и евангелисты находились под Божьим вдохновением, но истолкователи – нет.

Насколько бы сильному злоупотреблению не подверглись притчи, они по-прежнему выполняют функцию обучающего средства передачи истины, доктринальной истины. Послушайте, что по этому вопросу говорит Бернард Рэмм [Bernard Ramm]:

«Притчи действительно научают доктрине, и утверждение, будто бы их вообще можно было не использовать в доктринальных писаниях, является неправильным… мы должны проверять наши результаты с помощью простого, очевидного учения нашего Господа и остальной части Нового Завета. Притчи, но с надлежащей осторожностью, могут быть использованы для иллюстрации доктрины, освещения христианского опыта и преподавания практических уроков». [«Протестантское толкование Библии», Protestant Biblical Interpretation] (стр. 285).

В заключение позвольте мне предложить вам еще три цитаты.

1.  Из книги Гордона Фи и Дугласа Стюарта «Как читать Библию во всей ее ценности» [Gordon Fee and Douglas Stuart, How To Read The Bible For All Its Worth]:

«В церкви притчи постигла такая горькая участь неправильного толкования, что впереди них в этом отношении оказалась только книга Откровение» (стр. 135).

2. Из книги Дж. Робертсона МакКуилкина «Понимание и применение Библии» [Understanding and Applying the Bible by J. Robertson McQuilkin]:

«Притчи были источником неисчислимых благословений в просвещении народа Божьего касательно духовной истины. В то же время, притчи были и источником множества случаев путаницы, как в части доктрины, так и в части практики церковной жизни» (стр. 164).

3.  Из книги Гранта Осборна «Герменевтическая спираль» [Grant Osborne, Hermeneutical Spiral]:

«Притчи оказались среди самых описанных и, тем не менее, неверно герменевтически употребленных частей Писания…наиболее динамичным, но, вместе с тем, наиболее трудным для понимания библейским жанром. Потенциал притчи для передачи смысла огромен, так как она представляет нам сравнение или историю, основанную на повседневном опыте. Однако, сама эта история может иметь много значений, и современный читатель сталкивается с серьезными трудностями, когда пытается истолковать притчу так, как её понимали древние слушатели» (стр. 235).